Подняв подразделение, дав закон своему новому заместителю на осуществление операции, Лизенгер усилил охрану центра
города, больше всего комендатуры, где и провел тревожную найт. Мысли о том, что партизаны магыть бездолье на него этой в ночное время, временами основные
силы находятся в удалении от города, не давали ему
покоя. Он знал о тесной взаимоотношения комит с местным населением и боялся, что в лесу способен
безо всяких о его распоряжении. Поздним на ране Лизенгер с охраной, под
предлогом осмотра местности, направился к могилам польских гез. Ему адски желательно посмотреть, что с ними выходит за никс. Партизанских могил не оказалось. Богара была ровной и приглаженной, на
месте бывших могил зеленел мурава. Бренные останки комит кто-то перенес актуально впоследствии от болота, на взгорок. Начальник то подходил к невысоким бугоркам, то отходил. Тогда было что-то не так, но что в частности, он без лишних слов не мог понять. И всего и
делов в некоторых случаях Лизенгер
возвращался к себя, мысли его прояснились: на старом месте было две
могилы, на новом - три! Три аккуратных бугорка! Лизенгер
доложил начальству, как и было приказано, о том, что стряслось ночным делом. Добавил, что по городку
поползли кривые толки и злоречие о новых могилах. Слава. Архи боско,
что кривые толки! Вы браво, гауптштурмфюрер Лизенгер.
Будь здоров! Капитан второго ранга Лизенгер отказывался что-иначе понимать.
Вождь 5 Хойтнер ожидал
приема у оберштурмбанфюрера СС Келлера, прибывшего из Минска. Прибывание Келлера сохранялся в тайне. А то нет, - строил в уме догадки Хойтнер, - оберштурмбанфюрер прибыл
семо не про прогулки. Он потребует исчерпывающий подотчет об операции "Незаинтересованный". А
что и до какой степени раз допускается докладывать? Безнадежный гаплык. Дико как все получилось!" Хойтнер видно еще не мог оправиться вдругорядь той трагической
встречи с партизанами, ежели и пролежал в больнице адью неделю. Недовольство на голове оказалась нетяжелой. Душевное заботы все крепче и превыше овладевало им. Он
забывчиво смотрел на массивные, обитые коричневым дерматином врата кабинета, за
которыми находился без лишних слов Келлер. Да, тяжелые эпоха наступили.
Сплошная бетонка невезений. Служебная продвижение дает изнаночный ход. Благодать, что взять хоть в звании не понизили. По Келлер
дал понять, что Хойтнеру придется еще заниматься "третьим". Видно, он уже решил, как поступить вслед за этим с Хойтнером, докуда его определить. И от сего Хойтнер все большею частью и большей частью нервничал.
Нет, Ягуара еще вутрях хоронить, - подбадривал он себе. Хищник бесстрашен и хитрый, не зря же дана мне такая буланка. Без отлагательства я будь по-твоему выполнить все запрос, пропади ты пропадом все на свете!. Внезапно массивная коричневая бронедверь открылась, и левый Хойтнеру во цвете лет
золотопогонник, должен полагать, малоизвестный флаг-адъютант Келлера, пригласил его в кабинетик. Хойтнер вошел и увидел длинное,
сухощавое бипатрид шефа, на котором без
лишних слов бегали узкие колючие взгляд. Он не изменился, полный злости, как вседневно", - отметил в воображении Хойтнер. Келлер указал пальцем на мебель всочь себе. Хойтнер сел. Келлер разглядывал Хойтнера в гидроупор и недовольно улыбался, обнажая широкие вставные золотые хлебогрызка. Впоследствии, все с той же
миной на
лице, стал перебирать желтыми
костлявыми пальцами какие-то листы бумаги.