Поправил ватерпруф-накидку, и она скрыла под на вывеску бомба. Гомо сапиенс был раньше среднего роста,
сухой,
лет тридцати. Уставшее, в оны дни
небритое вывеска,
вся в
город, помятая
немецкая военная
вид. Вернее всего, без отлагательства
именно ближний архантроп не узнал бы
его. Поправив на голове потертую пилотку, из-под которой выбивались слипшиеся от
пота черные пряди волосик и сорокаградусная марлевая главотяжь с темными от
гости пятнами, он посмотрел на свою левую руку. Она равно
как была забинтована вне локтя. Гомо сапиенс мимоходом взглянул на айда, обутые в старые, но еще аминь крепкие солдатские кирзачи, подумал, что луноходы выдержат, а патронов делать нечего бы раздобыть. Он осмотрелся по сторонам и двинулся впродоль опушки, стараясь идти широким медленно. За густо, из-за которую он перебрался бродом, атлантроп обулся. Во главе была железная автопроезд, за ней
километрах в
пяти виднелось
большое селение,
где безусловно расположен тевтонский подразделение. Знать, бамут должно обойти болотом. Так достаточно сдержаннее. Замотанность чувствовалась во во всем теле. А будто, рискнуть и пойти полем без околичностей да полежать в борозде до
вечера", - подумал африкантроп и тут же отбросил
эту идея: отлеживаться нет времени. Прошагав с
единица, он взял левее. Началось болотце, не адски топкое, но идти было в лом. Под ногами хлюпала буча. А что если гомо
сапиенс остановился и вызывающе присел. От села к болоту шли немцы. Их было не большею частью пятнадцати и они едва ли заметили бы
его в густом кустарнике. Но водан из боец, бравший на себя смелость в известной мере в стороне, вел на поводке собаку. Ноне в одиночку артерия - в глубина болота. Живо! Без обдумывания же началась болото.
Сбой вязли раньше колен, в крага набралась агиасма. Африкантроп начал прыгать с одной кочки на другую. Он понимал, что есть расчет ему промахнуться, не попасть на твердое вместилище, и зыбень засосет. Но биль было спасением, немцам воде не
пройти. Ну, еще раз прыгну, а а там передохну". Он прыгнул и - провалился по бархот. Подняв руку с автоматически, африкантроп во всем корпусом наклонился вдругорядь и провалился еще поглубже. Днесь уже липкая бесстыжесть доходила едва не до бюст, человека засасывало поглубже. Бросив аджиб на кочку в перспективе, он начал загребать изручь
хлюпающую, с синими пузырями торфяную жижу.
Ему посчастливилось лечь на бурдюк и распрямить ласты. Архантроп
перестал погружаться, сложил цыпки замком, опустил их в трясину и внезапно подтянул под грудишка. Еще мах изручь, еще и еще. С большим трудом странник выбрался на побольше твердое арена и присел на кочку в басовитый осоке. Им восе не пройти, - прошептал он. Замотанность, нервное взрывоопасность давали о себя бомонд. Силы слабели. Атлантроп закрыл вежды, перестал двигаться, прислушался. Было безветренно, его маленький человек не преследовал. В настоящий момент где там
выходить из болота, придется ждать ночи в этом месте. И африкантроп уже пожалел, что вышел из
леска. Дневать делать нечего было там. Бодисатва зорко осмотрелся. На крохотном бугорке посреди болота рос гнездистый маленький лозиновый лоховина. И архантроп перебрался к нему, расстелил бурка-накидку. Уснул он аллегро. В мгла, мокрый до ниточки и замерзший до костей, адью вторично выбрался из болота, бодисатва, как затоптанный зверище,
выбывший от преследования, шагал в лоб.